В первой половине 90-х годов российское руководство было не против НАТО, как таковой. Между двумя сторонами строились планы партнерства, а впоследствии даже стали жить радужными мечтами о союзе. Когда же стало известно об идее расширения НАТО на Восток, российское руководство поначалу пребывало в замешательстве, затем стало воспринимать это как недоразумение, которое сегодня переходит в возмущение.
Конечно же, в Кремле предпочли бы, чтобы новоиспеченный партнер нашел для себя после окончания холодной войны другие функции, нежели приближение к российским границам. Сегодня российскому руководству приходится ломать голову над столь динамичным марш-броском союзника, совершаемым им без какого-либо убедительного или хотя бы понятного объяснения.
Обескураженные чекисты задаются тягостными вопросами: если НАТО расширяется как оборонительный военный союз, то в чем состоит угроза для его новых членов, от которой могло бы предохранить такое расширение? Если же НАТО расширяется в иной роли - как основа новой европейской системы безопасности для поддержания мира, - то отчего такая спешка? Если были причины спешить, то почему Россия не рассматривалась серьезно как член такой системы в обозримом будущем? Почему вместо этого ей было предложено лишь так называемое «партнерство ради мира» и еще один консультативный форум в виде Постоянного совместного совета? И если эти формы сотрудничества были достаточно хороши для России, то почему они считались недостаточными для новых членов и претендентов на членство в НАТО?
Поэтому в Москве ничего более не остается, как прибегать к эпитетам времен холодной войны и называть концепцию расширения НАТО проявлением откровенного вероломства и свидетельством невозможности доверять обязательствам Запада, если за их нарушение нельзя наказать соответствующими ответными мерами.
Надо сказать, что, даже уступая НАТО как союзу самых мощных государств, Россия все еще остается страной с самой большой в Европе армией, если не по качественным параметрам, во всяком случае - по численности. Тем не менее, предпринять соответствующие меры, Россия не в состоянии. Иначе вряд ли она обходилась бы одними истеричными эскападами и терпеливо сносила происходящее непосредственно у своих границ.
Безусловно, в сообществе европейских государств Россия могла бы чувствовать себя вполне безопасно, сравнивая свои силы с силами соседей. Однако, расширение НАТО до границ России вопреки ее возражениям, к тому же реально не допуская ее членства в альянсе - снова противопоставило России весь Североатлантический блок.
Пока это противостояние политическое, а не военное, но Москва вынуждена с тревогой подсчитывать ухудшающийся баланс между своими вооруженными силами и всей совокупной мощью НАТО. Что касается военного баланса, то наряду с экономическим кризисом резкое ослабление российской военной мощи уже произошло по причине отсутствия какой-либо целенаправленной военной реформы, которая могла бы компенсировать количественное сокращение армии улучшением ее качества.
Обращает на себя внимание именно качественная деградация вооруженных сил России, а не сокращение их численности. На повестке дня стоит вопрос - а способно ли вообще русское воинство, пятый год имитирующее победы над чеченским Сопротивлением обеспечить безопасность России в случае реального конфликта с противником, приблизительно равнозначной категории?
О реформе вооруженных сил в России вспоминают два раза в год - во время очередной призывной кампании. Каждый год российские политики обещают сделать разлагающуюся армию профессиональной, но как только приходит очередная весна или осень, военкоматы приступают к отлову призывников по всей стране. Однако вряд ли путем ужесточения норм призыва военные смогут решить проблемы, которые не в состоянии решить другими способами.
Кроме того, перед Москвой остается открытым вопрос - оправдывает ли себя российская оборонительная военная доктрина с непрописанным внешним противником? Очевидно, что не оправдывает. Прежде всего, такая доктрина оставляет ВС РФ в неведении, с каким врагом и к каким войнам им следует готовиться. Просто сказать наша доктрина – оборона, значит, ничего не сказать.
Сейчас эта доктрина формулируется сиюминутным желанием кремлевского режима - отразить воздушно-космическое нападение извне и одержать победу над чеченским Сопротивлением. Задача весьма сомнительна и по логике, и по существу. Если речь идет о космическом нападении, то это конфликт глобального масштаба, т.е., широкомасштабная война, которую нынешняя Россия, лишенная идеологического стимула и отравленное путинским идеологическим суррогатом, не потянет.
Нанести ядерный удар по любому противнику она еще может, здесь человеческий фактор играет не столь большую роль, как техника, оставшаяся русским в наследие от СССР. Есть и ракеты, и бомбы. А вот проводить локальные или масштабные военные операции, проще говоря, воевать скопище русских мародеров эффективно не может уже давно. Наглядным примером этому утверждению, служит фактический провал обеих «чеченских кампаний», в которых обнаружилась вся дутая мощь красной орды, развенчанная воинами чеченских вооруженных сил и народного Сопротивления.
Ахмад Ичкерийский СКЖ.
