Как корабль с огромной пробоиной в трюме, Россия медленно погружается на дно. Недавно еще шумный, бурлящий, сегодня этот корабль уже почти ушел под воду, унеся с собой все чаяния и надежды, все маленькие радости и большие победы, которые так волновали нас и которыми мы так гордились все 90-е годы. Опустели кубрики и каюты, капитанский мостик уже наполовину затоплен, и ветер лишь уныло развивает повисшие на обломках мачты паруса...
От былых надежд, мечтаний и событий не осталось ничего. Как будто не было этих бурных лет, взволнованного торжества августа 1991 года, деловитых попыток построить рыночную экономику и страстных дебатов в парламенте; казавшихся крушением реформ отставок одних министров и назначений других; судьбоносных - последний гвоздь в гроб коммунизма! - выборов 1996 года между Ельциным и Зюгановым... Все это уже в прошлом.
То, что воцарилось сейчас - не просто жестокая диктатура. Это диктатура безликая, бесцветная, серая, казенно-бюрократическая. Путин - только их знамя, их белый круг на красном флаге, который всегда бывает на флагах нацистов всех мастей и разновидностей. Они делают свои гадости нам от его имени, но воплощение зла - они сами, а даже не Путин. Воплощение наглого, беспредельного чиновничьего паханата, не ведающего страха от сознания своей неуязвимости под защитой всяких ОМОНов, спецназов, ФСБ, МВД, УБОПов и СОБРов...
«Возвращаются все, кроме лучших друзей, кроме самых любимых и преданных женщин, возвращаются все, кроме тех, кто нужней...» - пел Высоцкий. Те, кто нужны, кто мог бы, встав из могилы, повести за собой, - увы, уже не вернутся. Вместо них возвращаются к нам из недавнего прошлого чекисты, прокуроры-инквизиторы, цензоры, психиатры-садисты, стукачи и холуи, готовые мать родную продать, если только чуть пригрозит и прикрикнет начальник... Возвращаются рабство и кнут, про которые мы уже было начали в 90-е думать, что не столкнемся с ними больше никогда.
Умер бурный когда-то российский парламент, загробное существование ведут несколько еще сохранившихся - по недосмотру ФСБ - «либеральных» газет и даже один полу-«оппозиционный» телеканал. Скукой, пустотой и могильным холодом повеяло над Россией. То, что над страной как будто опустилась крышка гроба, похоронив все наши права, свободы, надежды и мечты о лучшей жизни - это не художественная метафора, это чистая правда. Смертным холодом повеяло, и впервые года этак с 1987-го ясно почувствовали мы, российская оппозиция, что никому мы на самом деле не нужны. Никто из-за нас не станет ссориться с Россией, - эта истина фундаментальна и потому просто не нуждается в дополнительных доказательствах.
Но и под покровом этой непроглядной ночи, под ударами полицейской дубины государства боролись люди и борются против этой самой дубины, за свободу, против вековечного своего рабства. Надо только уметь ждать - ни одна революция не делается по заказу к такому-то числу, да и вообще никакая иная смена режима. Но и на официальные методы нет никакого смысла рассчитывать после того, как только за последние 4 года государство российское совершило все те преступления, которые оно совершило.
Испепеляющие годы!
Безумья ль в вас, надежды ль весть?
От дней войны, от дней свободы
Кровавый отсвет в лицах есть.
Есть немота - то гул набата
Заставил заградить уста.
В сердцах, восторженных когда-то,
Есть роковая пустота.
Еще по инерции собираются митинги и даже небольшие шествия в Москве, еще обсуждаются петиции Путину о нарушении его режимом прав человека... Все напрасно! Прошлого не спасти. Наша призрачная вчерашняя свобода умерла, и только пройдя через горнило страшных нынешних испытаний, через тюрьмы, пытки, суды и психбольницы, сможем мы, оппозиция, демократы, диссиденты и революционеры 21-го века, возродить к новой жизни наше движение, повести кого-то за собой, сделать так, чтобы наш голос стал снова слышен в мировой политической какофонии.
Говорят, разбитые армии хорошо учатся. Нам всем предстоит проходить теперь эти университеты - тюремные и лагерные, и кто не пройдет их, кто, как Хакамада или Немцов, привык к роскоши и комфорту настолько, что без колебаний предпочтет их убеждениям - те навеки останутся в прошлом, будут выброшены за борт с парохода современности, растеряют последние остатки былого влияния и популярности. Только жертвуя всем, можно завоевать все.
Кровавый путинский режим неизбежно рухнет. Рухнет уже скоро, не сомневайтесь, есть надежда до этого момента дожить. Он рухнет вместе с этим государством, построенном на крови и костях десятков народов, миллионов безвинных людей, И под своими обломками он погребет многих, очень многих. То, с какой слепой яростью власть подавляет сейчас, после выборов, любую попытку независимого политического действия, да и просто независимого анализа ситуации, - ясно показывает, что наш анализ верен, что убожество и скорый неизбежный крах своего режима отлично понимает и власть. И, как всегда, наивно думает его отсрочить своими драконовскими мерами...
Россия изжила и пережила сама себя, ее дальнейшее существование становится с каждым днем все большей бессмыслицей, анахронизмом. Время колониальных империй безвозвратно прошло. В самые болезненные места, в незащищенное солнечное сплетение ей наносят сегодня яростные удары чеченцы, воины Аллаха, героически сражающиеся за свое освобождение и жизнь.
Пусть пока еще относительно тихо в Калмыкии и Татарстане, в Якутии или Чувашии - но пример показан, направление мысли и действия задано, и каждый, кто желает смерти этому окаянному путинскому режиму, должен начинать свое сопротивление, свой личный Джихад именно с поддержки борющейся Чечни.
В России, где все окончательно прогнило и пришло в упадок, спасать нечего - гниющий, разлагающийся труп уже не спасают, а закапывают поскорее, чтобы не отравлял атмосферу. А вот жертв, попавших (уже в который раз) на очередной обед этому людоеду, еще можно спасти. И эта задача становится священной, становится задачей номер 1 в иерархии целей и ценностей любого правозащитного, демократического и оппозиционного движения в России.
История движется циклами, то есть, проще говоря, ходит по кругу. За историческим приливом наступает отлив, а затем неизбежно - новый прилив. В ХХ веке мы пережили революции1905, 1917 годов, большое общественное оживление в середине 50-х, после смерти Сталина, а в конце 80-х - феерический праздник непослушания партбоссам и ГБ-шникам, называвшийся «перестройкой». Мы ходим кругами, за каждой оттепелью вновь наступают заморозки, за каждой революцией - своя реакция, но благодаря стремительному техническому прогрессу круги эти все уменьшаются. Это одно придает надежду в нынешней нашей ситуации, как будто списанной с «Приглашения на казнь» Набокова.
Правда, именно с той перестроечной поры, задолго до 11 сентября, утвердилось в мире это недоброе «взаимопонимание» и «единство» России с Западом. Мечты об «общеевропейском доме», вылившиеся ныне в закрывание глаз Западом на все кровавые бесчинства и зверства русских упырей в погонах на Кавказе, да и на возрождение политических преследований в самой России. О блаженной памяти временах «холодной войны» теперь можно только с тоской ностальгировать. Тогда мир был четко поделен, и где-то «там», за железным занавесом, были НАШИ - те, кому можно было все рассказать, и заставить ужаснуться, и призвать в судьи, и от души попросить помочь, надавить на московский преступный режим, вынудить его санкциями и международным давлением к уступкам, даже иной раз к освобождению и обмену известных диссидентов-политзэков на какую-нибудь коммунистическую ненужность вроде Корвалана...
Теперь ничего этого нет, железный занавес под наши же радостные клики окончательно рухнул в 1991 году, деление на «мы» и «они» после рукопожатий и льстивых заглядываний Буша и Блэра в глаза кремлевскому упырю потеряло всякий смысл, граница оказалась чрезвычайно размытой... О новом «занавесе», или хотя бы «санитарном кордоне», о восстановлении Запада как единого целого, жестко враждебного и непримиримого к путинской России и к ее выходкам типа убийства Яндарбиева теперь можно только мечтать. Именно это восстановление, это раскрытие Западу глаз на кровавую путинскую Россию, видимо, станет в ближайший исторический период одной из приоритетных наших задач в самой России. Как показывает опыт - хоть это и не очень действенный метод, но все же огласка своих преступлений вовне и реакция Запада - это единственное, чего еще боится кремлевско-лубянская нечисть.
Между практически полным разгромом диссидентского движения советскими властями (1982-83) и началом освобождения диссидентов из политлагерей и ссылок (1986-87) прошло около 4-х лет. У нас через 4 года как раз намечаются новые выборы - не менее «судьбоносные», чем в 1996 году. По крайней мере, так это кажется сейчас. Шансы есть, - по крайней мере, в узко-конкретном, локальном политическом смысле. Конечно, сам народ в этой стране до 2008 года изменить так, чтобы он смог реально этим шансом воспользоваться, не удастся - слишком глубоко сидит веками вбивавшийся в подсознание рабский менталитет. Но, может быть, тот же Запад все-таки сумеет в решающий момент надавить и потребовать соблюдения хоть какой-то демократии, хоть чисто внешней. Так или иначе, 2008 год - это единственная зацепка для глаза на убогом и унылом пустынном поле нынешней российской политической действительности. Больше там зацепиться взглядом вообще не за что.
Так что остается только запасаться терпением для будущих битв. Выборы 2000 и 2004 годов ознаменовали собой наступление не просто глубокого политического отлива, а настоящей эпохи безвременья. В ближайшее годы ожидаются разве что новые репрессии и усиление политических преследований. Ни на что другое этот режим не способен, и именно это послужит одной из причин его внезапного падения. Нас ждут суровые испытания, достойно пройдя через которые мы получим те возможности, которых не имеем сейчас. Слегка перефразируя классика,
«Россия рухнет, и свобода
Нас встретит радостно у входа.
И братья меч нам отдадут».
Борис СТОМАХИН, Москва.
