Накануне предвыборной кампании губернатор Ульяновской области Владимир Шаманов и его охрана расправлялись с оппозицией. Прямо на даче.
25 июля в воскресенье губернатор Ульяновской области Владимир Шаманов у себя на даче избил ульяновского предпринимателя Хамзу Ямбаева. В понедельник Ямбаев подал заявление по факту избиения в прокуратуру Ленинского района Ульяновска.
Прежде Ямбаев и Шаманов находились в приятельских отношениях. После выборов в 2000 году их пути разошлись. С тех пор Ямбаев в политике не участвовал и с Шамановым тесно не общался.
Хамза Ямбаев считает, что поводом для случившегося в воскресенье могло послужить его недавнее интервью в местной прессе, где он заявил, что в Ульяновской области будет новый губернатор. А также личное письмо Шаманову, которое Ямбаев написал накануне, в субботу. Речь в нем шла о том же: на второй срок Шаманову нечего рассчитывать. В понедельник корреспондент «Новой газеты» встретился с потерпевшим. Мы публикуем выдержки из интервью с Ямбаевым. Полностью интервью в очередном номере «Новой».
— Непонятные вспышки ненависти у него были и раньше. Мы объясняли это тем, что, наверное, проблемы его совсем достали. Не справляется. Крыша поехала.
— Он часто так срывался?
— Бывало. Некоторых обещал убить. Когда он это говорит, он это говорит не для публики. Это не гротескная форма отношений. Он на самом деле так думает. Как вариант, как быть с человеком.
— То есть не для устрашения?
— Нет. Для него это не пустой звук. В тот момент, когда он это говорит, — я вчера понял по глазам, по поведению — он сам себе верит. Верит, что да, он повесит того, о ком говорит.
— Причины вчерашнего? Какие вы думаете?
— Во-первых, интервью со мной в «Симбирском курьере» (10 июня), где я говорю, почему в Ульяновске будет другой губернатор, не Шаманов. Никакого секрета в том, что я там сказал, нет. Это было уже не раз напечатано. … Во-вторых, письмо.
— Какое?
— В субботу мы сидели в кафе с друзьями. Разговор, естественно, зашел о Шаманове... Мне передали: Шаманов про тебя спрашивает, передает: «Скажите, что он еще жив, еще на свободе…» Посоветовали написать ему письмо. Я и написал тут же. В воскресенье утром его Шаманову передали. В воскресенье днем звонит начальник его охраны и говорит: Владимир Анатольевич приглашает вас к себе на дачу в 17.00.
— Зачем?
— Он сказал, что не знает. И сказал, что машина за мной уже выслана… Нас было трое, кого привезли к нему на дачу. Он, кстати, знал, что я с вами должен был встретиться… Вчера он говорил: «Я тебе покажу московского корреспондента! Я тебе покажу НТВ!»… Начал перечислять… А на НТВ я и слова не сказал, просто попал в кадр. (Был прямой телемост с Ульяновском в передаче Шустера «Свобода слова» о коррупции.)
— Когда все вчера началось? Сразу?
— Сразу. Как приехали... Он с двоими поздоровался, подошел ко мне и говорит: «Ну что, подонок!» Я ему: «Успокойся. Некультурно так при людях. Ты же губернатор». — «Вот я тебе сейчас покажу, какой я губернатор!» — и бац ногой.
— То есть драться начал он, не охранники?
— Он. Дал пинка. Еще. Я ногу его удержал: «Ты что делаешь? Успокойся. Неприлично».
— Охранники рядом были?
— Стояли за мной. Четверо их было. Он охраннику сказал, имея в виду тех двоих: «Всех в баню». Их завели… А мне говорит: «А мы пойдем с тобой за баню»… Он и три охранника. Они меня держали за ремень. Он приказывает им: «Сделайте из него отбивную. Чтоб превратился в холодец»… Они в нерешительности. «Я вам приказываю!». Они сначала робко, потом всерьез. Он тоже.
— На лице у вас нет следов. Они специально по лицу не били?
— Да. Он сказал: «Отбейте ему весь низ, чтоб был холодец».
— Били по спине?
— По спине и ниже. Я уже не мог стоять. Упал. «Пинайте!». И он, по-моему, — охранники были в ботинках, а он в сланцах — он наступил мне на лицо, прижал голову к земле, а те пинали.
— Он тоже?
— Конечно. Грозил: «Я тебя убью! Я тебя застрелю! Я тебя сейчас вздерну!». Охранник говорит: «Может, его расчленить да в топку?». Он говорит: «Успеем». … Подняли, поставили к стенке… И он сказал: «Вот ты первый. После тебя будет грузин. Обезьяна грузинская! (Имеется в виду Матвей Володарский — известный ульяновский журналист, редактор местной газеты. — Е.Г.). Я из него котлету сделаю. А потом Гринберга повешу на осине. (Имеется в виду Исаак Гринберг — известный ульяновский предприниматель, профессор, единственный человек, с самого начала выступавший против прихода Шаманова на пост губернатора. — Е.Г.) Всех евреев перевешаю!
— «А они-то при чем?»
— «Ах ты еще разговариваешь! Всыпьте ему еще, чтоб молчал!»
— Как вам показалось, он был пьяным?
— Мне показалось, он был невменяемым.
— А пьяным был? Запах от него был?
— Да, до этого он, наверное, что-то пил. Он вообще хорошо пьет. Много может.
— Сколько это длилось? Сколько вас били?
— Приехали в шестом… Он появился через полчаса. Ну где-то около часа.
— Били около часа?
— Да.
— А потом?
— Потом откуда-то появился начальник УВД Лукин. Шаманов до этого звал, кричал: «Где Лука?». Говорил охраннику: «Вызови этого Лукина. Пусть он его увезет в тюрьму. Вот там ты все поймешь»... Не получалось его достать. В конце концов появился. Отвел Шаманова в сторону, поговорили они. Лукин больше не возвращался. Бить перестали. Шаманов вернулся один, как будто сам с собой разговаривал: «Правовик хренов! Да я этого генерала своими руками сделал! А право — это… Повернешь вправо — вот тебе и право». Может, Лукин посоветовал ему, что так нельзя делать.
— Что было после этого?
— Он завел меня в баню. Эти двое начали за меня заступаться.
— Они могли слышать, что творилось за баней?
— Они поняли. Они же видели меня. Я стоять не мог. За стенку держался. Конечно, они все поняли. Шаманов налил водки: «Пей». Я не стал... После этого на той же машине нас увезли.
— Зачем он это делал?
— Наверное, чтобы проучить. Чтобы варежку не раскрывал. Чтобы другим неповадно.
— Для этого нужны были эти двое?
— Наверное. Показать, что у него нет секретов.
— Чтобы все об этом потом узнали?
— Я думаю, он так и полагал: чтобы это не осталось тайной. И многие задумаются, кто сейчас вякает.
— Вам показалось, что он не в себе?
— Да. Он был как психически ненормальный. Не с того не сего вдруг такие заявления: «Да я до того, как стать генералом, я был вором-форточником!»
— Это когда вас били?
— Да. «Я вор-форточник! Для меня человеческая жизнь ничего… не дорога… ничтожна… Я убью — и не моргну! Я застрелю! Если я обещал, то я сделаю»… и все такое.
— Еще были какие-то такие фразы?
— «Я – почетный гражданин города Махачкалы» — ни с того ни с сего. Или: «Я с грузинскими ворами пил!» Человек в аффекте. Не контролирует себя. В мозгах — сумбур. Фразы такие: «Убью! Расчленим и сожгем в топке».
— Так это же охранник, вы говорите, сказал?
— Да. А потом и он тоже. Видно, фраза засела в мозгах. «Повешу! Да нет, не буду вешать. Мразь! Я тебя расчленю, и мы тебя сожгем. Даже следа не останется. Пепел!» То есть в таком состоянии был… Поэтому я убежден: у него временами крыша едет, это клинический случай. Чечня… И, наверное, болезнь усугубляется еще и тем, что не идут дела на лад. Дело не во мне. Он невменяемый. Он не соответствует должности. Его надо снимать. Я буду писать об этом президенту…
