Путин проявляет себя, как бы к нему ни относиться, скорее, в качестве стабилизирующего фактора, чем апологета цензуры и запретов

Виктор Еврофеев, 08 сентября 2004

Властные структуры, видимо, не отвечают ни понятию демократии, ни элементарной любви к человеку. Об этом свидетельствует штурм театра на Дубровке. С другой стороны, Путин проявляет себя, как бы к нему ни относиться, скорее, в качестве стабилизирующего фактора, чем апологета цензуры и запретов.

Более того, если быть объективным, он образует мост между Россией и Западом. Поскольку не существует ни реальной политической оппозиции, ни гражданского общества, президент должен принимать решение, на чьей стороне России быть в период войны.

Под подозрением органы власти

Строго говоря, выбора нет. Но традиционная враждебность российского правительства к иностранцам в целом и особенно его антиамериканизм не дают видеть этот факт. Более того, население подозревает высшие органы власти, что они извлекают из войны в Чечне выгоду, и даже предполагает наличие скрытых связей с чеченскими сепаратистами. Россияне все чаще задают вопрос, а почему органам власти за многие годы до сих пор так и не удалось найти и арестовать Басаева и его полевых командиров.

Россиян можно разделить на три основные группы, что показывает и реакция на террористический акт в Беслане. Первую группу образуют недовольные и (во всяком случае, на словах) кровожадные люди, воспитанники старого закрытого общества, думающие, что победы можно добиться только путем введения смертной казни (некоторые требуют введения публичных казней), закрытия российских границ с Кавказом и в принципе путем геноцида в отношении чеченцев.

Они мыслят фантастическими категориями мирового заговора против матушки России. Для них одинаковым злом являются и евреи, и американцы или чеченцы. Путин пока является для них позитивной фигурой, но недоверие к нему постоянно растет.

За политическое решение

Вторая, менее многочисленная часть, представляющая общественное мнение (отдельные интеллигенты, значительная часть молодых людей, предприниматели и те, кто чего-то достиг), выступает за политическое урегулирование чеченского конфликта (здесь я хотел бы заметить, что Россия перешагнет через самое себя и правда пойдет на переговоры с Басаевым, чтобы выиграть время и собраться). Они убеждены в том, что военные и органы правосудия коррумпированы. Эти люди проявляют к Путину, как правило, большую сдержанность.

Небольшое радикальное крыло предпочло бы лучше всего повернуться к России задом и забыть ее как кошмар. Но рядом существует еще большая группа. Это люди архаичного мышления с фаталистическими представлениями: преимущественно деревенские жители, употребляющие самогон. Они или не хотят думать о войне, ругают все и вся или же считают, что к этому надо привыкнуть как к неизбежному злу. Это - 'болото', для которого характерен паралич воли.

Телевизионная дружба народов

Путин рискует оказаться в обозримом будущем в изоляции. Но это будет, скорее, внутренняя изоляция, поскольку при своем правлении, которое приближается к абсолютизму, он находит поддержку в тех властных структурах, которых не очень-то беспокоит общественное мнение. Государственное телевидение в дни террористического акта в Беслане демонстрировало дружбу народов и глубокое потрясение населения. Частично это было вынужденной ложью. Террористический акт в Беслане был, конечно, сильным импульсом, чтобы встряхнуть сознание. Но это не помогло на следующее утро появиться гражданскому обществу. Самих россиян с трудом можно удивить массовыми убийствами. Их сознание таково, что они склонны не к провалам в памяти, а к забывчивости. Их смятение носит временный характер. Они охотно погружаются в летаргический сон, просыпаются редко и с трудом. Любое насилие находит у них постепенно фаталистическое объяснение и становится проявлением метафизического характера.

Они живут, как звери

Все, что их сознание не воспринимает или не вписывается в категории хорошо знакомых вещей или простых понятий, для них как реальность не существует. В известном смысле они живут, как звери. Их восприятие действительности и правда имеет нечто общее с коровьим - любая другая жизнь была бы для них мучением и привела бы их к саморазрушению. История повернулась к россиянам задом. Они привыкли подчиняться грубой власти. Бывало также, что бунтовали, однако эти бунты приводили к их новому закабалению. Страх перед государственным насилием они трансформировали с идеологической помощью почти в любовь к нему, хотя в глубине своей души они сохраняли определенное холодное равнодушие.

Бацилла внутреннего имперского чувства является фактором российской жизни. Россияне в конфликте цивилизаций предпочли бы оставаться в стороне, но это невозможно: после Беслана россияне должны действительно искать контакта с Западом.

"Frankfurter Allgemeine Zeitung", Германия
ИноСМИ