Ноги солдата Серова
Идем от остановки к его дому, в старую хрущевку. Поговорить надо. Хотя какие тут разговоры. Что-то надо срочно делать. Две недели назад Андрей с женой проводили в армию сына. Теперь считают, что даже в тюрьме ему было бы лучше. «Вы ж понимаете, я его мог в другую часть устроить. Мне друг предлагал. А я не захотел, и Пашка не захотел. Зачем, говорит, пап. Я пойду, отслужу, как все…».
В военкомате Пашка прошел все тесты, на 250 вопросов отвечал.Там задания по математике были, как в пятом классе, и еще на наркотики проверяли. С задачками справился, наркотики не употреблял. Комиссию Пашка прошел быстро. Правда, хирург, оценив его плоскостопие, сказал: «С такими ногами, парень, тебе в армии делать нечего». А в заключении написал: «Годен с ограничениями».
…Первый раз Андрей увидел сына через неделю после того, как его забрали для выполнения им священного долга. Не задолжал его Пашка столько Родине, даже по самому большому счету не задолжал. Это даже издалека было видно. В гостинице Пашка разулся, и Андрей увидел черные от крови и грязи портянки, которыми были замотаны ноги. Пашка стал с трудом отдирать их от прелых ног. На ногах были кровавые язвы от мозолей глубиной едва ли не в сантиметр. Андрей взял сапоги в руки. Тяжеленные, негнущиеся кирзачи были насквозь промокшими. «В сушилку ставить не разрешают», — объяснил сын. Пашкина тетя, которая приехала навестить племянника, как ватная, опустилась на стул и тихо завыла.
Пашка блаженно вытянул ноги и перевел дух. Потом рассказал, как служится. Первые два дня его мучило одно: как попасть в туалет. Новобранцам на нужду давали по пятнадцать минут утром и вечером. Два «очка» на 150 человек. После отбоя в туалет не положено. Чтобы не пропасть от позора, Пашка перестал есть и за неделю скинул килограмм десять. Как наматывать портянки, сержант не учил. «За семь секунд», — сказал — и точка. Пацаны наматывали, как умели, и утром бежали пятикилометровый кросс. Одному парню вместо 45-го выдали сапоги на три размера меньше, и он тоже бегал, как все. Потом сын разделся, и Андрей глухо выматерился про себя. На сыне под гимнастеркой было исподнее образца Второй мировой — рубашка с кальсонами. Трусов рядовому в России в XXI веке иметь не положено.
Грязное до черноты белье постирать до возвращения из увольнительной тетка уже не успевала. Пришлось надевать. «А душа здесь нет», — пояснил отцу Пашка, и Андрей понял, что Родина буквально смешивает сына с грязью.
На КПП Андрей молча решил, что сейчас заберет у дежурного паспорт и увезет сына из части. А там хоть под суд — хуже не будет. Но вдоль забора стояли солдатики с дубинками через каждые пятнадцать метров, и Андрей понял, что шансов нет.
…Через неделю уже вместе с женой приехал на присягу. Вера везла еду, мази и антибактериальные салфетки для ног, а Андрей — видеокамеру. Надо было запечатлеть этот торжественный момент. В военкомате сыну сказали, что будет служить связистом, и Пашка прошел все допуски. Попал в стройбат. Сержант еще спросил у Андрея: «Твой что, судимый?». Андрей не понял вопроса, и сержант пояснил: «У нас тут 70 процентов судимых». Присягу принимали прямо в казарме, пропахшей застарелым потом, в тех же гимнастерках, что и неделю назад. «Служу Отечеству!» — сказал сын, и Андрей понял, что это приговор.
В гостинице жена стала клеить салфетки на ноги сына. Пашка сказал, что он ходил в санчасть, где фельдшер, обрезав ножницами обрывки гниющей кожи, мазнул ноги зеленкой и отправил обратно. Привезенную из дому еду Пашка ел осторожно — навыка справляться с нуждой за отведенные секунды он еще не наработал. Потом рассказал, что у одного парня ноги совсем посинели и его отправили в госпиталь, а несколько других начали есть хлорку, чтобы получить язву желудка. Сколько есть для язвы, толком никто не знал, и воняющий парашей порошок сыпали в рот наугад.
Прощались молча. Вера сунула за отворот ушанки сыну три таблетки парацетамола — лекарства в казарму брать не положено, хоть помирай. Андрей обнял сына, тот выдохнул: «Пап, сделай что-нибудь!» — и пошел, вздрагивая спиной.
…Через неделю поедут к сыну опять, может, и не застанут уже. Он сказал, что в части составляют списки тех, кого отправят в Дагестан. А может, и не в Дагестан, а в Чечню. Вера ездила в Комитет солдатских матерей, и ей сказали, что шанс есть только один — комиссовать по здоровью. А у Веры нет справок — Пашка всегда был здоровым; и что плоскостопие, тоже никто не подтвердит, кроме того хирурга из военкомата. Тупик.
Андрей ищет деньги. Своих нет, надо брать в долг. Но он отдаст, заработает. Главное, чтобы было не поздно откупить сына. Еще он звонит всем знакомым, у кого есть мальчишки, и говорит, чтобы в армию не пускали. Любой ценой…
Мы шли к остановке, и Андрей говорил мне про фильм «Офицеры», где была правильная мысль про «…работу — Родину защищать», и про ноги сына. И как так получилось: чтобы Родину защищать, надо человека угробить, уничтожить. Он вот в последний раз Пашкины язвы сфотографировал. «Возьмете фотографию?». Я взяла.
Ноги рядового Серова были сняты 19 декабря 2004 г. в воинской части 62887 в городе Плавск Тульской области.
Имена героев изменены.
Наталья ЧЕРНОВА
Новая Газета
