По итогам прошлой недели мы еще меньше стали доверять официальной информации наших спецслужб.
Когда спецслужбы сражаются с террористами, они это делают отнюдь не в информационном вакууме. В конце концов, теракт не зря во всех учебниках расшифровывается как акт публичного устрашения. С обоих сторон идет пропагандистская война.
И если мы хотим победить, то первое необходимое условие – население должно верить своим спецслужбам больше, чем террористам. Это фундамент, на котором все строится. А у нас как раз здесь и начинаются проблемы.
После страшного городского боя в Махачкале населению официально объявили, что там был предотвращен второй Беслан. Кто-нибудь в это поверил? Да и как этому верить, когда никаких доказательств подготовки нового захвата заложников, кроме слов начальника пресс-службы МВД Дагестана, предоставлено не было. Более того, после письма якобы убитого во время штурма Расула Макашарипова вообще стало непонятно, с кем там шел бой. Может быть, конечно, это письмо - утка, но почему в этой ситуации больше верят Кавказ-центру, чем официальным источникам? Да просто все мы помним, сколько раз оживали убитые по официальным данным лидеры боевиков.
Этот кризис доверия хорошо понимают на Лубянке, но попытки улучшить ситуацию приводят к прямо противоположному результату.
На этой неделе первый раз в новом году ФСБ провела пресс-конференцию. Говорили об успехах. Они оказались велики: уничтожены почти все лидеры боевиков - из двухсот осталось всего десять. Но вот простая арифметика: раз их…. стало в двадцать раз меньше, следовательно, и терактов должно стать меньше по крайней мере в столько же раз. Интересно, после всех терактов прошлого года, есть хоть один человек, который может этому верить?
На этой же неделе закончился судебный процесс, который должен был резко повысить доверие общества к спецслужбам. Я имею в виду суд над Зарой Муртазалиевой, которую осудили за подготовку теракта. На этот раз Мосгорсуд решился на открытый процесс, и, видимо, он должен был стать показательным.
Он действительно многое показал: за шесть фотографий, песни чеченского барда и записи в дневнике можно дать девять лет. Очевидно, что в этом процессе доказательная база была очень слаба, но раз процесс сделали открытым, то расчет был на то, что общество больше поверит обвинению, чем адвокатам чеченской девушки.
Фактически этот процесс стал проверкой, насколько общество доверяет спецслужбам. Причем в самой важной области. Ведь Муртазалиеву судили за намерения. То есть впервые спецслужбы попытались показать, что они умеют предотвращать теракты, а не только наказывать за уже сделанные.
И ничего не получилось. Им не поверили. Даже в условиях страха перед шахидками, перед чеченками в принципе, этого все равно не случилось.
Андрей Солдатов (также на «Эхо Москвы»)
