Победа Ющенко знаменует собой ключевой момент в судьбе Европы. Киевская битва послужила тому, чтобы настроить всех на одну волну. Находясь в плену очередного русского миража, многие из нас - слишком многие - удовлетворялись тем, что представляли себе Россию как бесповоротно пошедшую по правильному пути. Многие жили иллюзиями. Соревновались друг с другом в том, чтобы поухаживать за Владимиром Путиным: начиная с лидеров, выступавших за вмешательство в Ираке - Сильвио Берлускони и Тони Блэра - до твердых противников вмешательства - Жака Ширака и Герхарда Шредера - все боролись за привилегию пригласить российского президента на свои виллы, отправлялись в Санкт-Петербург, в Москве, безо всякой иронии, курили фимиам новому певцу демократии, засевшему на горе чеченских трупов.
Украинское восстание должно посеять сомнения у тех, кто слаб на ухо. Путин не контролировал ни свои инициативы, ни свой язык. Он безо всякого стыда вмешался в дела государства, о независимости которого забыл. Его союзники - местная мафия - правили с помощью государственной лжи, запугивания и махинаций с выборами, и доходили даже до того, что, в случае необходимости, ликвидировали журналистов и оппозиционеров с помощью ножа или яда.
Владимир Владимирович не скрывает своего свирепого желания восстановить собственную 'зону влияния' хотя бы в имперских размерах 'славянского блока'. Он не скрывает своего презрения по отношению к элементарным правилам избирательной беспристрастности. Он игнорирует универсальность прав человека. А те, кто ссылается на такие права, по словам этого великого демократа, носит 'пробковый шлем колонизатора'. Захваченный врасплох украинским сопротивлением, Путин в советском стиле стал обличать атлантический 'заговор'. Следует ли действительно верить его внезапным антиамериканским и антиевропейским капризам? Не более чем его предыдущим провозглашениям 'либеральной' веры.
Путин принадлежит к номенклатуре, которая, после семидесяти лет коммунизма и десяти лет посткоммунистического мародерства, уже ни во что не верит: людей из бывших советских 'спецслужб' правда не интересует. По их мнению, слова можно использовать как угодно.
Речь не идет об убеждении кого-то, речь идет о победе. Манипуляции с выборами на Украине, беспорядочные бомбардировки на Кавказе - любые средства хороши для сохранения власти и, если возможно, для ее продления. Для них в любом провале виновата недоброжелательность того, кто находится перед ними, а не собственная слепота.
Отвечая международной печати, Путин обличает 'перманентную революцию' и ее 'опасные беспорядки'. Он презирает толпу, которая выгнала Милошевича в Белграде, 'розовые' и 'оранжевые' революции, которые вымели вон постсоветских марионеток в Грузии и на Украине. Сам того не понимая, он обрисовывает заслуживающий глубочайшего уважения феномен, протяженное во времени восстание, начавшееся в Познани и Будапеште в 1955-56 годах, продолженное российским диссидентством шестидесятых, потом, в 1968-м, - Прагой, борьбой 'Солидарности' в восьмидесятые годы, падением Берлинской стены и медленной, болезненной демократизацией Центральной Европы. Кремлю не нравятся эти следующие одно за другим восстания свободы. Выбранный Путиным термин 'Перманентная революция' демонстрирует присущую московским хозяевам неспособность обновлять свой словарь и отсутствие у них убеждений (исключением был Горбачев). Антитоталитаристские революции не имеют ничего общего с Троцким, о чем свидетельствуют сохранившиеся сегодня останки троцкизма: разбросанные по факультетам западных университетов, круглосуточно мобилизованные против Буша и никогда - против российских жестокостей в Чечне.
После падения Берлинской стены страны, выходящие из коммунизма, вступали в историю, свободные в своем выборе: перед ними была возможность не единственного будущего, но двух. Запад понял существование этой альтернативы с опозданием и недомолвками. Два пути разделяют период после 1989 года. С одной стороны, путь, символом которого являются Лех Валенса и Вацлав Гавел. С другой, путь, символизируемый Милошевичем. Бархатная революция приводит в Чехословакии к власти диссидентов, их, в основе своей демократический, выбор был не простым. Прямо говоря - очень сложным, через преодоление нищеты и коррупции. Но план Гавела - плод размышлений, он - ясен: это верховенство свободы. И вот Словакия и Чешская Республика смогли разделиться без войны и интегрироваться в Евросоюз. В то же время, выбор Слободана Милошевича способствует альянсу репрессивных аппаратов: если коммунистическая идеология и была забыта, техника и методы совместного осуществления власти остались. Как результат - войны и этнические чистки.
У всех стран, рожденных от бывшего СССР, была эта альтернатива. К несчастью для белорусов их страна является иллюстрацией плохого выбора: околокоммунистическая диктатура в фашистском стиле. Украина пошла в противоположную сторону, сделала выбор в пользу демократии. Россия не решила, какой выбор сделать. Путин, быть может, предпочитает Милошевича Гавелу и Ющенко? Наши элиты ошибаются, упорствуя в своем убеждении, что Россия, после того, как она похоронила свой коммунизм, в любом случае пойдет прямо к западному счастью.
Только идеологическая аберрация может лежать в основе такого упрощенного подхода. Предубеждение, унаследованное от XX-го века, заставляет нас думать, что возможны лишь две системы: либеральная - открытая и терпимая, либо - коллективистская и монолитная. Из этого рождается убеждение, что рыночная экономика автоматически порождает демократию. Но такой доблестный детерминизм постоянно опровергался на протяжении всего XX-го века! Достаточно, к примеру, вспомнить, что в 1930 году Германия имела гораздо более развитую рыночную экономику, чем сегодняшняя Россия! Капиталистическая основа германской экономики не помешала нацизму. Гитлеровская Германия продемонстрировала, что государство прекрасно может иметь авторитарные политические и военные структуры и в то же время - капиталистическую структуру экономики.
Когда россияне голосуют за Путина, они хотят 'просвещенного деспота'. Человек, сидящий в Кремле, не отвечает этому требованию. Деспот? Да. 'Просвещенный'? Лично я - сомневаюсь. Определением 'просвещенный' награждают личность, понимающую опасности и находящуюся на высоте вызовов, которые бросает сложившаяся ситуация. . .
Страдающий аллергией на свободу печати, безразличный к нищете и ее мятежам, мало уважающий достоинство бедняков - пенсионеры тому пример, - беззастенчивый в обращении с законом и правом - дело 'ЮКОСа' это подтверждает, парализованный перед лицом катастроф - вспомним случай с 'Курском', - этот персонаж ничему не научился за проведенные в КГБ годы. 'Чекист всегда остается чекистом', утверждает он.
На Кавказе он поставил рекорд пожарного-поджигателя. Уже пять лет он продолжает войну против тысячи или двух тысяч 'террористов', которую официально должен был выиграть. Какое фиаско! Путину, мастеру бахвальства, нравится, когда его сравнивают с Шарлем Де Голлем, который после пяти лет нахождения у власти положил конец гораздо более масштабной войне в Алжире. Хотя Путин и хочет этого, он, кажется, неспособен навязать своей армии даже простых переговоров о мире!
Трудно считать 'просвещенным' главу государства, который в конце 2004 года летает на вертолете над руинами Грозного, разглядывает свои деяния - полностью разрушенный город - и восклицает: 'Это отвратительно!' Как же так, он не в курсе опустошений, известных каждому телезрителю? Если он был искренен, значит, он некомпетентен. Если он разыгрывает комедию, то этот паяц с окровавленными руками не смешит. Вторая ядерная держава планеты, второй торговец оружием в мире, вторые по величине энергетические ресурсы на планете, Россия, которую продвигает Путин - это бомба замедленного действия у наших границ. Перед лицом своего огромного соседа украинцы дают европейцам урок смелости, пример ясности ума и страсти, которой не хватает многим из нас.
ИноСМИ
