По сообщениям СМИ, литовский исследователь Томас Вайсета защитил в Вильнюсском университете диссертацию о вековой скучной России на примере оккупированной этой страной Литвы в поздний советский период.
«Время начать создавать новый язык, новые слова для обозначения того явления», - указывает Томас Вайсета.
В своей работе «Скучное общество: Литва позднего советского периода» ученый исследовал архивные документы, письма, дневники, говорил с людьми и на брежневскую эпоху 1964 - 1984 гг. взглянул через теоретическую модель, подкрепленную термином «скучное общество».
«Когда в университете, на заседании кафедры, я произнес это название, появилась легкая растерянность – откуда скука? Звучали даже такие реплики: «Скука - ведь это так скучно". Я бы сказал, это очень хорошая реплика, очень верная. Но именно поэтому это и необходимо исследовать. В конце концов, наука не только то, что интересно, ведь то, что скучно тоже может быть объектом науки», - рассказывает ученый.
По его словам, он не стремился доказать, что русское общество скучное или то, что люди скучно живут.
"В одном из романов Юргиса Кунчинаса «Петля Глиссона» автор описывает состояние главного героя, когда влажный, серый, тяжелый цемент шлепает в мозг. Я бы сказал, что это описание очень хорошо характеризует «скучное общество», - отмечает автор научной работы.
Он говорит, что в различных мемуарах, воспоминаниях, рассказах, дневниках интеллектуалов тех времен, которые сохранились до наших дней, часто использовались такие термины, как «лень», «мрак», «серость», «апатия», «безразличие».
«Весь этот словарь я и называю "скука". И тогда возникает вопрос: о чем они говорят? Эти люди просто извиняются за то время? Может быть, они на самом деле ошибаются? Или, может быть, они, тем не менее, оставили нам ключ к этой эпохе? Это то, что я попробовал сделать. Взял концепцию "скука" и попытался превратить ее в научный ключ, чтобы раскрыть общество того времени», - говорит Вайсета.
По его словам, наблюдая за ситуациями, при которых люди ощущали скуку, оказалось что они ее чувствовали, когда сталкивались непосредственно или косвенно с идеологией.
«Предположим, идет партийное собрание. Каждый должен участвовать. Но если бы мы могли вернуться в те времена, бдительным оком следить, что делают люди во время этих партийных собраний... В первом ряду сидящие карьеристы изображают, что они слушают очень внимательно, потому что беспокоятся о своей карьере. Но сидящие в задних рядах люди открывают книгу, газету. Садились поближе к выходу, чтобы когда собрание достигнет своего апогея и секретарь входит в свою роль докладчика с речью на три часа, можно было бы незаметно уйти.
Когда вы собираете воспоминания о вещах из документов, то на самом деле понимаешь, что они все чувствовали эту бессмысленность. Это не означает, что они чувствовали сильную скуку. Это означает, что эта бессмысленность всегда была рядом. Она преследовали их все время», - уверен ученый.
«Я помню, как один человек, к которому я обратился за воспоминаниями, рассказывал о своей работе на заводе, где он работал у конвейера. Говорит, едет какая-то линия деталей, проезжает стаканчик, проезжает еще одна деталь, проезжает бутылка водки, наливаешь стаканчик водки, выпиваешь, кладешь на этот конвейер и едет он дальше. Ты вроде работаешь, вроде строишь коммунизм, но тем самым занимаешься чем-то другим, что с этим не связано», - рассказал он.
Ученый указывает, что для обозначения какого-то периода жизни необходимо создавать новые термины.
«Каждое слово обладает своим весом, своим смыслом и коннотациями. Оно сразу навязывает конкретное понимание об этом времени. Мне кажется, что настало время начать думать своей головой об этом периоде и даже для понятия «блат» придумать какое-то другое слово, у которого были бы совсем другие коннотации, и у которого был бы совсем другой вес», - указывает автор диссертации.
Отдел мониторинга
Кавказ-Центр
